— Это не обязательно. Я могу прислать вам место и время сообщением на этот номер. Вам так удобно будет?

— Вполне!

— Отлично. Тогда ждем. До завтра.

— Спасибо. До свидания!

Ответила Шим Чихе, после чего в телефоне раздались короткие гудки. Девушка посмотрела на номер телефона и улыбнулась.

— Неужели я найду нормальную работу? А не вот это за гроши…

Она облегченно выдохнула и положила свой телефон на стол, сев при этом рядом, ожидая входящего сообщения.

После звонка сон словно рукой сняло, и даже усталость отошла на задний план. Шим Чихе продолжала сидеть, улыбаясь, и смотреть на свой телефон.

— Стоп! Стоп мотор! — рявкнул высокий худощавый мужчина с блестящей лысиной на голове. — Кармен! Кармен, милочка, это, по-твоему, ужас и страх⁈

Девушка, что стояла привязанная к стулу с опорой на четыре точки, хмуро взглянула на мужчину, что уже третий час добивался от них нормальной актерской игры.

— Но я…

— Нет! Нет, и еще раз нет! Он тебе в зад засунет сейчас дрын! Ты понимаешь⁈ — возмутился режиссер. — Ты совсем не боишься⁈

Актриса оглянулась на парня, что стоял позади нее с эрекцией и увесистым силиконовым аналогом содержимого штанов любого мужчины.

— Ну, бывало и побольше, — задумчиво ответила та.

Режиссер растерянно взглянул на силиконовый дрын, затем на девушку и произнес:

— Тогда представь, что он тебе ногу туда засовывает! — всплеснул руками он.

— Чего-о-о-о⁈ — округлила глаза актриса.

— Вот! Вот это я хочу увидеть! — вскинул руки тот, но тут же указал на актера. — Ты! Как тебя там?

— Карлос…

— Ты! Где твоя страсть⁈ Где твое желание унизить, растоптать! Уничтожить ее!

Актер растерянно взглянул на силиконовое изделие у себя в руке, а затем на голую задницу актрисы.

— Что ты смотришь на нее, как на осьминога в бассейне? — фыркнул мужчина.

— Ну, я как бы по этому делу не очень, — осторожно произнес он.

— Тогда представь, что тебе заплатили десять миллионов вон за то, чтобы она орала от ужаса и боли!

— Десять? — осторожно спросил парень.

— Двадцать! Двадцать миллионов вон, если она будет плакать от ужаса!

Молодой актер расплылся в хищной улыбке.

— Вот! Вот! Снимаем! — заорал режиссер.

В стороне, в глубине коридора, в это время за всем действом наблюдал Дикий Топор. Мужчина хмурился, слегка наклонял голову, но не вмешивался в процесс съемок.

— Что-то перегибает этот режиссер, — хмуро произнес Меченый, стоявший рядом. — Мы тут потрахушки снимаем, а не фильм.

— Надо смотреть, — произнес главарь банды, продолжая наблюдать процесс. — Сначала пусть снимет как хочет. Посмотрим, что из этого выйдет. А потом уже будем решать, как снимать.

— Так все же просто еблю снимают, — пожал плечами помощник. — Зачем это все? То так смотри, то так стонай.

— Мы люди новые в этой теме, так? — Дикий Топор достал пачку сигарет и выудил одну. — Как тут что положено — не знаем. Что мы можем? Только посмотреть, что другие снимают. А если будем делать, как все, то кто нас смотреть будет?

— Но их же кто-то смотрит? — пожал плечами Меченый.

— В том-то и дело, что мы не просто порнушку снимаем, мы порностудию делаем. А тут совершенно другой коленкор.

— А нахрена нам порностудия?

— Другие деньги — раз. Другой статус — два. Ну, и самое главное, те, кто просто потрахушки снимает, ведь постоянно девочек меняют. А у нас они так быстро кончатся, — Бо Рам Сон достал зажигалку и закурил. — А так мы можем одну и ту же актрису несколько раз использовать. Разные там сценарии и прочее. Для потрахушек и режиссер не нужен. Камеру примотал на лоб пацану и пошло.

Меченый умолк и задумался. Дикий Топор же затянулся и спросил:

— Что на улице слышно? Тихо все?

— Тихо. Все поделено, никто не быкует. Времена не те, — произнес помощник.

— Времена те, люди другие стали, — хмыкнул главарь банды. — Никто не хочет больше резать глотки, чтобы кусок послаще себе выбить.

— Стоп! Стоп мотор! Ну, что это за движения⁈ Резче! Резче и злее! Ты пришел заставить ее страдать! Страдать, а не исследовать прямую кишку!!!

— Все! Я так больше не могу! — раздался возмущенный голос актера. Он бросил в сторону силиконовое изделие и направился прочь.

— Куда собрался? — остановил его Меченый. — Сниматься кто будет⁈

— Сниматься? Это по-вашему сниматься⁈ — возмутился он и указал пальцем в область паха, где личное мужское достоинство успешно порадовало часовые стрелки, показывающие пол шестого. — Я как должен работать? Мы уже третий час снимаем! А ему все не так! Я ухожу!

Меченый посмотрел на босса. Тот махнул рукой, и парня спокойно отпустили.

— Бо Рам Сон, это просто невозможно! — произнес режиссер. — Что за тепличный мальчик? Какой же он упрямый, да простят меня боги! Неужели у тебя нет ни одного человека, кто не боится пыток⁈ Что это за сопливый мальчишка?

Дикий Топор тяжело вздохнул.

— Увы, мои люди не привыкли заниматься этим на камеру, — произнес он, выдыхая дым. — Это тоже специфическое занятие.

— Причем тут это? Две таблетки и одного человека хватит часа на два. А нам больше и не надо.

— Какие таблетки? — нахмурился Бо Рам Сон. — И этот пацан тоже что ли?

— Да, но он уже выпил четыре. Больше нельзя, но ему они не помогают. Дай мне одного из своих ребят. Я все сделаю за час максимум. Но чтобы он с пытками был знаком.

Дикий Топор затянулся и посмотрел на Меченого.

— Не, босс… не, ты чего… — осторожно произнес он. — Я играть не умею. Я это… не фотогеничен, во!

Дикий Топор заглянул в комнату, где снимали, оценил достоинства актрисы и кивнул помощнику. Тот тоже заглянул, посмотрел на босса произнес:

— Я это… Не надо, босс. Я не умею…

— Искусство требует жертв, — спокойно произнес Бо Рам Сон и стряхнул пепел. — Уж кто-кто, а ты умеешь с бабами. Лесную Кошку помнишь?

— Так то для дела было. Пятерых наших потравила, босс!

Дикий Топор подошел к шкафчику, открыл его и вытащил латексную маску кошки с ушками.

— На, напяль на нее. Представь, что это Лесная Кошка. Ну, и как с ней, — хлопнул по плечу его Дикий Топор. — Только кишки ей не выпускай. Договорились?

Атмосфера в доме начала меняться, и в целом, мне это нравилось. Пока у нас гостил Чан Ан, мама перестала пить и вышла из этой пьяной комы. Не знаю почему, но присутствие посторонних людей вот так вот положительно сказывалось на ней, что для меня было только на руку.

Чан сидел за журнальным столиком и разбирался в документах, пытаясь вникнуть в дела компании. Ему были не понятны многие моменты в нашем сотрудничестве с Топором. Но я сразу дал понять, что на все вопросы буду отвечать, только после того, как он сам попытается во всем разобраться. Чтобы исключить самые глупые и нелепые вопросы.

Я старался не отвлекать Чана и подсел за кухонный стол. Мама корпела за плитой, и я решил немного поговорить с ней, пока есть такая возможность.

— Что готовишь? — обратился я к ней.

— Да вот, решила сытный ужин приготовить. Саппоро рамэн, — слегка улыбнувшись, ответила мама. — А то глядя на то, чем ты питаешься, у меня душа болеть начинает.

— М-м-м… пахнет вкусно.

— Наваристый говяжий бульон с добавлением мисо-пасты, — мама на несколько секунд замерла, задумавшись о чем-то. — Твой отец любил этот рамэн. Только он часто добавлял бобовую пасту тобядзян. А в остальном… — спустя некоторое время она продолжила нарезать зеленый лук.

— Мам, а можешь рассказать, как вы познакомились с отцом? — спросил я, рискуя показаться странным. Но что-то мне подсказывало, что прошлый «я» действительно очень мало интересовался этим. А учитывая дату основания компании Хегай Рис и свадьбу родителей, это было ещё до моего рождения.

Стук ножа снова прекратился, и на некоторое время воцарилась тишина. Лишь звук кипящего бульона нарушал её. Мама стояла ко мне спиной и снова застыла на несколько секунд. Спустя мгновение она втянула воздух носом и принялась говорить, продолжая готовить: